...Кто будет готовить стол для препарирования? 

Мужчины...   

.
*изящно рухнула*

.
Спасайте, кто может!

Из проруби?

Королями не рождаются, ими становятся благодаря всеобщей галлюцинации. Б. Шоу

Кстати, о знакомых...
Министр ОК ТМ снова схоронилась:

.
Йех...

Вся наша группа. Ты нам нужна як воздух.
Просто даже незримое присутствие... рядом.

СВИТА ОДИНОКОЙ КОРОЛЕВЫ
Арабов.В
СЛАВЛЮ наш Город, в котором друг другу желают добра. Но форточки в городе забинтованы марлей, и вам никогда не узнать, поминают ли вас добрым словом. Зато злословие найдет дорогу и через дымоход. И все же, под каким еще небом могла произойти история, которую расскажу.

…МАЧЕХА воспитывала Девочку с дотошностью турникета. Отчим взял на себя ее перевоспитание, чтобы дело, чего доброго, не закончилось публичным домом. Дни напролет твердили они, чтоб Девочка не забыла подать им на старости лет стакан воды. Перед сном пускали немного погулять по комнате, привязав струной к шкафу, а когда струна начинала звенеть, укладывали спать.

У Девочки вырастали крылья, когда ее посылали в магазин прикупить кожу и кости на ужин. Здесь девочку никто не любил, зато и не твердили, что она ставит взрослых в дурацкое положение.

Закупив провиант, Девочка под колесами машин пробегала в магазин игрушек, напоминавший замок с башенками. Она отсылала с мелкими поручениями пажей и дворецких и сама правила бал до упаду. Каждая кукла тысячу раз оказывалась в фаворитках, прежде чем отправиться в бастилию картонных коробок. Каждая безделушка с колесами превращалась в карету с качающимися занавесками и уезжала в далекие страны с тайной миссией. А потом Девочка долго стояла на улице, пока в замке гасли факелы.

ОДНАЖДЫ она возвращалась домой, ухитрившись прикупить костей даже больше, чем кожи, и с упоением представляла, как, рассказывая об этом, не даст мачехе с отчимом вставить ни слова. И этот вечер будет принадлежать ей. Закутанная в шубку, она спешила, не оставляя следов на поземке, и даже не замечая, что где-то позабыла шапку. Впрочем, иначе все произошло бы другим вечером.

…Очнувшись, Девочка поняла, что давно уже никуда не идет, потому что на ее пути стоит юноша с непокрытой головой. Снег серебристым венцом покрывал его голову, постепенно превращаясь в корону. Юноша поспешил заговорить:

– Здравствуйте, моя королева. Я вас нашел, потому что искал. Я – ваш слуга.

Ответом была многообещающая улыбка маленькой леди (которой Девочка так часто любовалась в зеркале).

– Как же вы решились на такие слова? – вдруг погрустнела она. Взяла юношу за руку, и они пошли. – Тяжко служить королеве. Как вы решились на такие слова?! Если не знаете, что за ними стоит, я вас милую. А если моим капризам и прихотям не хватит мудрости? Королева имеет на это право… Но вы – поманить такой надеждой, и оказаться вдруг слабым, и вспомнить другие слова… Ведь тогда я перестану быть королевой. Понимаете, какую мантию надели? А что если я прикажу переплыть море? Сию минуту? – Девочка расхохоталась. – Ну да, конечно, море далеко, сию минуту никак не получится. Между прочим, я слышу об этом всю жизнь. Что вы можете добавить?

Юноша был очень умным и мог придумать много слов. Но сейчас он оказался умнее самого себя. Он понял, что любые слова будут как пар изо рта. Он опустился на колено, царапнул губами заледенелую варежку и пошел. Тело Девочки превратилось в одно большое сердце и затрепетало в восторге от того, что можно без всяких слов по удалявшейся спине понять, в какой стороне находится море.

ДОМА Девочка задумчиво бродила по комнатам и легонько касалась ладонью людей, шкафов, стен, словно прощая и глухоту.

– Я еще подумаю, но вы меня не переубедите, я уже вышла замуж, – сказала она. А мачеха посоветовала вымыть руки, пока не остыла похлебка. А Девочка брызнула в пресное блюдо соленых слезинок и попросилась в кровать раньше обычного.

– Добрый волшебник, приди! –- шептала она, спрятавшись в одеяле. – На всем свете ты сейчас никому так не нужен. Помоги мне, добрый волшебник, сделай так, чтобы меня любили лошади и люди. Чтобы отчим с мачехой вспомнили, как меня зачали. Чтобы с моим слугой ничего не случилось в море.

Девочка сдернула одеяло и отчаянно зажмурилась. Поняв, что ее не ударят, бросилась обнимать и целовать Волшебника.

– Ты пришел! – шептала она, покрывая слезами лицо его – и отшатнулась от слез на ресницах. – Почему ты плачешь? Тебе меня жаль? Раз так, не нужно мне никаких чудес. – Девочка сердито уселась на кровати шалашиком. – Не люблю, когда меня жалеют. Это стыдно. Эх, ты…

– Прости меня, – сутуло сказал Волшебник. – Меня сегодня унизили – гадко и обидно, и я перестал быть волшебником. Я очень-очень хочу, но не смогу тебе помочь. Господи, зачем я, старый дурак, пришел, отобрал у тебя последнюю надежду!

Девочка словно вспомнила, что никогда не видела волшебников. Она долго разглядывала своего гостя, затем протянула осторожно ладонь, провела по голове, стирая седину.

– Главное, ты добрый... Послушай, я назначаю тебя хранить добро в моем королевстве. Вот тебе моя печать! – Девочка крепко поцеловала Волшебника в губы. Потом она в одиночестве слушала ночную сонату. Поднялась, не боясь споткнуться в темноте: шкафы сейчас шарахались от нее. Оставила на столе полный, до краев, стакан и у самой двери сказала: «Да свершится воля моя!» Вышла на лестничную площадку и, набравшись духу, шагнула в дверь напротив.

В ТЕМНОЙ комнате, куда она попала, стены были усыпаны светящимися точками. У открытого окна застыл под телескопом звездочет.

Когда первый восторг прошел, Девочка догадалась, почему не может произнести ни слова: часы в комнате стояли. Девочка осторожно качнула маятник, и звездочет ожил.

– Что за манера транжирить чужие минуты! – оборачиваясь, проворчал он и оценивающе уставился на Девочку.

Душа ее переминалась, застеснявшись пылающего тела.

– Здравствуй, а ты мне снился, – Девочка пыталась говорить приветливо, но голос ее дрожал. – Жаль, что я тебя так быстро нашла. Ну, ничего, ты ведь не дашь мне скучать?

– Конечно, конечно, – запахивая халат и придерживая колпак, Звездочет уступил свое место. –- Глянь-ка золотце, вот сюда.

В телескоп звезды увиделись большими, как солнца – с алмазными, рубиновыми, янтарными гранями. Бесконечными ожерельями падали они, и оставалось только протянуть ладонь, чтобы поймать любую. Девочка онемела. У нее едва хватило сил обернуться.

– Вот-вот, – приговаривал Звездочет. – Тебе сказочно повезло. Все, что ты увидела – мое. Ведь я первый догадался заявить на небо права. Я переверну этот алчный, чавкающий мир. Люди перестанут пачкать руки кредитками и резать друг ругу горло из-за куска золота. Валютой всех валют станут мои созвездия и шаровые скопления. Старатели с телескопами будут промывать звездную пыль. Звезды нельзя украсть, зато их можно выгодно продать. Можно купить себе рабов, заставить молиться народы…

– Кто же купит твои звезды? – с искренним интересом спросила Девочка.

– Ха! Стоит бросить в толпу несколько горстей – и с дармовщинки люди озвереют. И будут рвать друг у друга свои пигмейские права на небо. И тогда я покажу, кому принадлежат кладовые. Я буду править миром!

Сказать Звездочету было больше нечего. Он взял Девочку за локоть:

– Оставайся. Поможешь мне завершить подсчеты, – и распахнул халат.

– Надо полагать, вы делаете мне предложение? – отступив к окну, Девочка предостерегающе коснулась пальчиком губ.

– Конечно, конечно, я ваш навеки!

– М-да… Вы чертовски богаты, но безбожно глупы.

– Ну и что? Для разговоров заведете любовника. Ну, давай быстрее!

– Сам давай!

– Ладно. Как тебе нравится эта брошь из созвездия Южного Креста?

– Смахивает на кладбище. Не надейся, что я буду всю жизнь унижаться, выпрашивая подачки. Ну, нет! Положи к моим ногам всю вселенную до последнего метеорита. Ну?

У Звездочета разом куда-то пропали щеки. Из сострадания Девочка собралась было отказаться от Млечного Пути. Меж тем за окном по лужам прошлепала в подворотню поджарая, в мокрых сосульках, сучка. Сняв колпак, Звездочет сделал сальто, но неудачно – ударился головой. Присел на корточки и перекувырнулся в синего, гладкого как боксерская перчатка, бульдога. Одним прыжком оказался на улице и помчался, обгоняя задними лапами передние, в подворотню.

Девочка заглянула в телескоп. В рваных облаках плыл сухарь, покрытый зеленым пушком там, где с него соскребли масло.

«ПОЛКОРОЛЕВСТВА отдам за пуховую постель с хрустящими простынями и кофе с пенкой», – подумала, ежась на студеном ветру, Девочка. В ответ скрипнула вечно распахнутая, чтобы в нее не стучали, дверь одинокого дома.

Устроив Девочку в кресле под пледом, хозяин поспешно вернулся к столу. Девочка сразу поняла, что это Гений. Кто бы еще усидел над пустым листом, когда можно развлечься приятной беседой с гостьей?

– Хочешь кофе, мой милый? – выпорхнула она из-под пледа, согревшись. Гений кивнул. Девочка, ликуя, приготовила королевский ужин, а потом, меняя локти, любовалась Гением, который выводил ювелирные строчки и уплетал кусок за куском. Но вскоре поднос опустел, Гений погрузился в бумаги с головой, и Девочке стало скучно.

– Я знаю человека, – задумчиво сказала она, – который решился переплыть море. Ради меня.

– Да. Я сейчас как раз описываю море. Невиданный, фантастический шторм.

– Не надо шторма, пожалуйста, – сердце Девочки напомнило о себе беспокойным толчком. – Ты знаешь…

– Я все знаю.

– …человек, который переживет нас на тысячу лет, нам уже кажется мертвым.

Гений поднял глаза.

– Я хочу танцевать. С тобой, – сказала Девочка.

Описать, что тут стряслось с Гением, под силу лишь его перу. Скажу только, что он словно прочел в одно мгновение длинную повесть страстей человеческих, которая должна была прославить его имя – и без сожаления потонул в глазах Девочки. А потом, оборвав паутину под кроватью, они достали на свет переживший бабушку патефон и протанцевали, обнявшись, с одного крыла ночи на другое.

Лишь под утро, счастливая, Девочка упала в кресло и сомкнула глаза. Но едва успел Гений расстегнуть воротник, она уже вскочила на ноги, бодрая и лучистая.

– Милый мой, я хочу прочесть твою книгу. Дай мне ее скорее.

– Я решил написать нашу с тобой судьбу, моя милая.

– Это другое. Судьбу мы пишем вдвоем. Я же прошу книгу, написать которую на всем свете способен только ты.

– Ну, хорошо. Но ты же сама знаешь: у меня не было времени. Когда мне было писать?

– Пока я спала!

Девочка подошла к столу:

– Скажи, эту полку ты сколотил для своих книг? – она обернулась. – Мне не нужна пустая полка.

И вместе с потоком теплого воздуха Девочка вышла в вечно распахнутую – для уходящих – дверь.

ОНА окончательно заплутала в Городе: «Если к ночи никто не приютит меня, вот ни словечка не скажу на своих похоронах», –- мысль эта сверкнула, замерзла на лету и теперь назойливой льдинкой холодила грудь. Девочка даже не заметила, что ее взяли за руку и привели на городскую площадь, к новогодней елке.

Оставив ее смотреть на гирлянды огней, Мужчина отыскал где-то две пары коньков, а потом еще долго поддерживал Девочку под руку, пока она не оторвалась и не выписала головокружительный пируэт. А потом – с горящими щеками ринулась в гущу праздника.

А Мужчина собрал дюжину молодцов в карнавальных масках, и они закружились вокруг девочки, разыгрывая невиданное и завораживающее действо.

Когда же она, задыхаясь от счастья, остановилась перед Мужчиной и ни перед кем больше, чтобы высыпать на того пригоршню совсем не нужных слов, он повернул голову:

– Позвольте вам представить моего брата.

Они были похожи, как два отражения в зеркальных очках. От неожиданности Девочка рассмеялась обоим братьям поровну:

– Я вас сию минуту перепутаю! Ты не ревнуешь?

– Ничуть, – спокойно ответил Мужчина. – Для меня нет соперников. Если я что-то теряю, это моя ошибка, а не чья-то заслуга.

– О, так ты совершенный Мужчина, – оценила Девочка и тут же сложилась пополам от хохота. – Ну, а я – совершенная женщина!

И торжествующе подставив руку, умчалась с двойником Мужчины.

Утром потухшая елка тонула в тумане, а под ней одинокая фигурка рисовала на льду коньком чей-то портрет. Еще издали Девочка рванулась к нему. «Ты замерз», – обняла она Мужчину и тут же отпрянула, бросив: – Я женщина.

– Для меня ты Девочка, вечная Девочка.

Нет, это выше моих сил. Ты понимаешь, что я была с ним?

– Для меня важнее, что сейчас ты со мной.

Лицо Девочки просветлело. В этот миг она бы составила честь любому народу, взойдя на престол.

– Ты в самом деле совершенный мужчина. А может… только муж. Твой брат тебя предал. Он расхвастался и рассказал про ваш уговор. Я знаю, вы еще в детстве решили, что все трудности, всю тяжкую работу берешь на себя ты – а он, по немощи своей, снимает пенки. Вы понимаете счастье по-разному и друг на друга не в претензии. Послушай, милый, – Девочка сняла варежку и, словно намереваясь написать пальцем на его ледяной щеке самые важные слова. –Боюсь, когда ты будешь умирать, в последний миг ты вспомнишь не меня – и пожалеешь, что вспомнил не меня. Душа твоя заметается и останется навеки одинокой.

Обернувшись на прощание, она ослепила его улыбкой:

– Жаль, что ты не умеешь брать!

«ИНТЕРЕСНО, заслужила ли я право ждать от жизни перемен? Хоть бы ветер переменился», – подумала Девочка, и бандитский порыв вьюги втолкнул ее в подъезд. На одной из дверей оказалась табличка: «Доктор».

Сильная, уверенная рука провела Девочку в комнаты. И собой Доктор оказался хорош.

– Между прочим, я всю жизнь мечтала, чтобы рядом был доктор. Я трушу от любой болячки, а с ним было бы не страшно, – Девочка отчаянно зажмурилась. Поняв, что ее не обнимут, она подошла к книжному шкафу.

– Жаль, не спросила имени… – пробормотала она. –- Скажите, какая книга здесь самая лучшая?

– Любая окажется не для вас. Это медицинская библиотека. К тому же, в основном, на латыни.

– Ну, полечите меня, в конце концов! Я же схвачу насморк, – она виновато улыбнулась. – Не буду пугать вас воспалением легких.

– Вообще, обычно не меня зовут, а я прихожу – когда этого требует моя научная работа.

– Вы не похожи на Доктора.

– Наша жизнь не похожа на жизнь. Послушайте, я задам вам одну загадку. Хотя не знаю, смогу ли вознаградить ответ. Представьте, что ваш друг безнадежно болен. Вы, конечно, отдадите ему всю чашу ваших сил, желаний, страстей – лишь бы облегчить его страдания. Я в этом не сомневаюсь, иначе выставил бы вас за дверь. А теперь представьте, что безнадежно больны вы. Неужели вы примете его чашу? Неужели позволите ему жертвовать ради вас драгоценным временем, силами, судьбой, наконец? Так вот, скажите, как соединить это одной идеей? Я мучаюсь и не нахожу ответа.

Поеживаясь, Девочка ответила:

– Мне от вас нужно совсем немного. Если найдется свободная комната, позвольте переночевать.

Она спала с открытыми глазами. А уходя, беззлобно заметила:

– Проснется совесть – примите аспирин.

СКАМЕЙКА согревала Девочку своим вселенским холодом. Голодные орлы клевали хлебные крошки с руки. Девочка давно уже представляла себя старухой – и потому удивилась, когда к ней подсел Художник в бархатном берете и с интересом заглянул в лицо: «Что с вами?»

– Ничего страшного. Просто королеве грустно без своего народа, – и все рассказалось с самого начала.

Она не заметила, как подошла к двери его квартиры. Он взял ее руки в свои: «Я буду твоим народом».

– А правда, когда мужчина держит женские ладони, они ему кажутся птицей? – грустно оживилась Девочка. – Я окоченелая, больная птица. Зачем ты хочешь меня подобрать? Поверь: и жалость, и любовь проходят. Я знаю. Самый совершенный мужчина не смог меня удержать… Что будет потом?

– Знаешь, почему все кончается? – страстно заговорил Художник. – Просто люди оставляют себе лазейку, возможность выбора, смены партнера, право сказать себе: «Хватит, выхожу из игры», – и оборвать на полуслове свою вечную любовь. Им не хватает сил на свежие краски, фантазии, обновление именно потому, что они оставили в глубине души за собой право иного выбора. Нужно с самого начала заявить: «Любовь или смерть», – вот моя гарантия. Поверь, это не мелодрама… Просто уж если пошел – иди и не спрашивай конца…

– Я верю тебе.

– Пойдем, я покажу свои картины.

– Я верю тебе, – изменившимся голосом сказала Девочка и сама толкнула дверь.

Навстречу вылезла фиолетовая морда.

– Мы, кажется, ошиблись дверью, – вздрогнул Художник.

– А-ашипка вышла, – загоготала квартира и дюжиной рук втянула их в свою пасть.

– Поделись-ка девкой, парень, – завихался и хрипел сине-зелены хоровод.

Художник вырвался за дверь, чтобы немедленно созвать людей и прекратить этот кошмар. Он пробежал по коридору и толкнул дверь напротив. На диване, косо развернутом посреди комнаты, лежала Девочка в лохмотьях белья и ссадин. «Что же ты?» – подняла она лоб, рассеченный прядями волос. И он бросился назад, и вновь попал в квартиру, где на Девочке уже рвали платье. «А-ашипка вышла, – рявкнули ему в лицо и вытолкали в коридор, и он побежал, и еще раз услышал: «Что же ты?» И он застыл посреди коридора, в одном конце которого нарастал похабный рев, а в другом – невыносимо звенела тишина. Он бредил, упиваясь счастьем, которое открыл бы, если б тогда не ошибся этажом. Он бредил и прятался в сон. Он просил совета и защиты у своей сердобольной матери, которую Город, безжалостный Город держал в заложниках и огорчал до слез за каждый неуставной мазок сына –- не от того ли Художник всю жизнь празднует труса?

А стены коридора дрожали, хохотали, округлялись. И когда сомкнулись совсем, он попал в беспросветный шар. Вечность прошла, пока он догадался достать из-за пазухи телескоп, пробил скорлупу и присосался к окуляру. Что там – было не разобрать: щедрый новогодний снег падал плашмя на стекло.

ДЕВОЧКА вспомнила, в какой стороне находится море. И лабиринт улиц, по которым она бежала, развернулся в небесный мост. Еще на полдороге она узнала запах моря – с детства знакомый запах неожиданного гостя.

…Первобытные волны совершали в подножии скал Вечный Посев, и Дух своим безмолвием провозглашал согласие.

«И это – тоже Город, и море – также раб? Но если нет, откуда взялся в огромном раю клочок ада, чтобы я мучилась в нем?»

И она познала томление Вечности. О времени напоминал один лишь кудрявый мальчик, что играл неподалеку в догонялки с волной.

«А ведь если сильнее жизни захотеть увидеть человека – он явится тебе. Но – немного ненастоящий, а тот, настоящий, но далекий – умрет… Какое страшное чудо! Кажется, я становлюсь ведьмой? Какая головокружительная карьера!..»

Солнечный таганок, дыша и подрагивая, нагонял дрему. И Девочке приснился этот мальчик, которого она до беспамятства засыпала поцелуями и ласками. А пробуждение кольнуло догадкой: во сне она познала себя, но, едва проснувшись, опять позабыла… «Старуха, мальчика ей не хватает», – посмеялась Девочка над собой и взглядом поддержала на весу чайку, которая правила к берегу.

«Мой единственный, мой родной. Как же ты мог оставить свою королеву? Одну, посреди улицы, посреди этой жизни? Ей трудно сейчас – как ты мог тогда уйти? Неужели ты думаешь, что кто-то другой способен ради меня переплыть море?»

...Девочка поднялась, ликуя, навстречу волне, навстречу пловцу с сильными любимыми руками.

Кудрявый мальчик проследил за ее взглядом и, разочарованный, засобирался домой. У него есть дела поважнее, чем ждать за здорово живешь у моря погоды. В дровяном сарае за домом высадили десант полчища тараканов с черными крестами на спине. И он сию минуту объявляет им войну, чтобы дать противнику время уйти с миром либо подготовиться к сражению. Пусть эта Дама ждет себе, пока дожидалочки не кончатся. А уж он-то, Мальчик, знает по опыту наверняка: если чайки ушли на берег, значит, дельфины уже не появятся.

© Copyright: Арабов.В, 2001