в Белгороде, в музее-мастерской С. С. Косенкова, открылась новая экспозиция графических работ, посвящённая 65-летию Победы в Великой Отечественной войне. Главная часть экспозиции – выставка иллюстраций Станислава Косенкова к рассказу курского писателя Евгения Носова «Красное вино Победы».
http://www.bel.ru/news/culture/2010/05/07/46218.html

- Когда впервые в истории женщины появились в армии?
     - Уже  в IV веке  до нашей  эры в Афинах и  Спарте в  греческих войсках
воевали женщины. Позже они участвовали в походах Александра Македонского.
     Русский историк  Николай  Карамзин  писал  о  наших  предках: "Славянки
ходили иногда на войну с  отцами и супругами, не боясь смерти: так при осаде
Константинополя  в  626  году греки  нашли  между убитыми  славянами  многие
женские трупы. Мать, воспитывая детей, готовила их быть воинами".
     - А в новое время?
     - Впервые  - в Англии в  1560-1650 годы  стали формировать госпитали, в
которых служили женщины-солдаты.
     - Что произошло в ХХ веке?
     -  Начало века... В Первую мировую  войну  в Англии женщин уже  брали в
Королевские    военно-воздушные   силы,    был    сформирован    Королевский
вспомогательный корпус  и женский легион автотранспорта  - в количестве  100
тысяч человек.
     В России, Германии, Франции многие женщины тоже стали служить в военных
госпиталях и санитарных поездах.
     А во время Второй мировой войны мир стал свидетелем женского  феномена.
Женщины служили во всех родах войск уже во многих странах мира: в английской
армии - 225  тысяч,  в американской -  450-500  тысяч,  в  германской -  500
тысяч...
     В Советской  армии  воевало  около миллиона  женщин. Они овладели всеми
военными  специальностями,  в  том числе и самыми  "мужскими". Даже возникла
языковая  проблема: у  слов  "танкист",  "пехотинец", "автоматчик"  до  того
времени не существовало женского рода, потому что эту работу еще  никогда не
делала женщина. Женские слова родились там, на войне...

     Из разговора с историком.
2005

Виктор Петрович Астафьев (1924—2001) — выдающийся русский писатель, лауреат Государственных премий СССР и РСФСР. В 1942 году ушел добровольцем на фронт, в 1943 году, после окончания пехотного училища, был отправлен на передовую и до самого конца войны оставался рядовым солдатом.
На фронте был награжден орденом "Красной Звезды" и медалью "За отвагу".
Пережитое на войне, война, какой видел ее Виктор Астафьев на передовой, стали центральной темой творчества писателя. Роман "Прокляты и убиты" он наполнил невероятной энергией, энергией сопротивления безвременной смерти. Именно этим романом Астафьев подвел итог своим размышлениям о войне как о "преступлении против разума".
Более полувека вынашивал В.П. Астафьев свой роман о Великой Отечественной войне. Роман стал откровением о России, о взаимоотношении русских людей с людьми других национальностей, о величайшей трагедии обезбоженного и отправленного воевать народа, ослабленного коммунистическим геноцидом, репрессиями и экспериментами.

Повесть Бориса Балтера «До свидания, мальчики!» вообще не рассказывает про войну. Она рассказывает о трёх друзьях, которые живут в южном приморском городе, кончают школу, влюбляются, ссорятся и мирятся с родителями, непрерывно спорят друг с другом и, в конце концов, уезжают в Ленинград — учиться. Вот, собственно, и всё. Однако на самом деле эта небольшая книга написана как будто трижды — из разных точек времени. Поэтому читатель попадает не на плоскость печатного листа, а в огромную, жёстко замкнутую сферу, которую можно назвать только пафосным словом «судьба».
«Прямое» содержание повести Балтера — счастливая память юности. Как будто и не память даже, а просто захлёбывающийся от полноты чувств рассказ о молодой жизни, которая расцветает. У этого расцвета даже есть кульминация — любовь по имени Инка. Когда книга только появилась, взбудораженное «оттепелью» советское читающее общество никак не могло решить: имеет право такой юный юноша так любить такую юную девушку или не имеет? И только автор ни в чём не сомневался. Синее море, густо-синее, било в глаза при ярком солнце, ветер бегущего поезда рвал рубашку с плеча, а земля за дверью открытого тамбура близко, прямо под ногами, улетала куда-то вдаль…
Но с первой страницы (если точно, с двадцать четвёртой) мы читаем про это с нарастающей тревогой и ждём беды, хотя автор ничем не «интригует», намёков не делает и никакого сюжетного хода не «закручивает». Он лишь сообщает, что Володя Белов, Витька Аникин и Сашка Кригер, откликнувшись на призыв горкома комсомола, решили поступать после школы не в какие-то там институты, а в военное училище, потому что нужно возглавить и повести за собой «войска первого в мире рабоче-крестьянского государства». Тема эта потом, конечно, мелькает в тексте, но очень редко (разве что Сашкины родители бушуют). Герои повести живут своей мальчишеской жизнью, и только читателя, как подземный гул, мучают «воспоминания о будущем».
И оно наступает. Как будто мельком, между строк, не меняя ни темпа, ни голоса, Балтер вдруг вспоминает где-то в середине книги глаза немецкого ефрейтора, в которого стрелял в упор в январе 1942 года. И ещё извиняется перед Инкой, перед памятью о ней, что на войне приходилось пить не коньяк, а водку.
Этот всплеск другого времени занимает несколько строк. Буквально.
Ещё короче и уже ближе к концу повести — про друзей. «Витьку убили под Ново-Ржевом восьмого июля тысяча девятьсот сорок первого года: батальон, которым он командовал, вышел из контратаки без своего командира. А Сашку арестовали в тысяча девятьсот пятьдесят втором году. Сашка был очень хорошим врачом-хирургом. Он умер — не выдержало сердце». Больше о войне и беде ни слова. Гимн юности продолжается, будто и не прерывался. Инка идёт по дороге с кульком черешни в руках, ветер рвёт рубашку и синее море слепит глаза.
Эта книга была и всегда будет достойна внимания молодых людей, потому что в ней нет трёх ужасных вещей: страха, злобы и обиды.
Обижаться можно на соседа. С судьбой и временем у человека совсем другие отношения. Двое на одного — не очень справедливо. Но некоторым удается выстоять и даже написать книгу.

После окончания учебы в 1917 г. Хемингуэй хотел вступить в армию, чтобы участвовать в первой мировой войне, однако из-за травмы глаза призван не был и вместо этого в 1917-1918 гг. работал корреспондентом в канзасской газете «Star». Шесть месяцев спустя он уезжает добровольцем в воюющую Европу и становится шофером американского отряда Красного Креста на итало-австрийском фронте, где в июле 1918 г. получает серьезное ранение в ногу, несмотря на которое сумел доставить раненого итальянского солдата в безопасное место. За воинскую доблесть Х. дважды награждался итальянскими орденами. Находясь на излечении в госпитале, Х. влюбляется в американскую сестру милосердия; через десять лет эта любовная история, а также военный опыт легли в основу его романа «Прощай, оружие» («A Farewell to Arms», 1929).
Роман «Прощай, оружие!» – история любви на уровне отдельно взятых судеб, но также и повествование о поиске смысла и уверенности в мире.

Действие романа происходит в 1915-1918 гг. на итало-австрийском фронте.

Американец Фредерик Генри — лейтенант санитарных войск итальянской армии (итальянской — потому что США еще не вступили в войну, а Генри пошел добровольцем). Перед наступлением в городке на Плавне, где стоят санитарные части, — затишье. Офицеры проводят время кто как умеет — пьют, играют в бильярд, ходят в публичный дом и вгоняют в краску полкового священника, обсуждая при нем разные интимные вещи.

В расположенный по соседству английский госпиталь приезжает молодая медсестра Кэтрин Баркли, у которой во Франции погиб жених. Она сожалеет, что не вышла за него замуж раньше, не подарила ему хоть немного счастья.

По войскам проносится слух, что надо ждать скорого наступления. Надо срочно разбить перевязочный пункт для раненых. Австрийские части находятся близко от итальянцев — на другой стороне реки. Генри скрашивает напряжение ожидания ухаживанием за Кэтрин, хотя его смущают некоторые странности её поведения. Сначала после попытки её поцеловать он получает пощечину, потом девушка сама целует его, взволнованно спрашивая, всегда ли он будет добр к ней. Генри не исключает, что она слегка помешанная, но девушка очень красива, и встречаться с ней лучше, чем проводить вечера в офицерском публичном доме. На очередное свидание Генри приходит основательно пьяным и к тому же сильно опаздывает — впрочем, свидание не состоится: Кэтрин не совсем здорова. Неожиданно лейтенант чувствует себя непривычно одиноким, на душе у него муторно и тоскливо.

На следующий день становится известно, что ночью в верховьях реки будет атака, туда должны выехать санитарные машины. Проезжая мимо госпиталя, Генри на минуту выскакивает повидаться с Кэтрин, та дает ему медальон с изображением святого Антония — на счастье. Приехав на место, он располагается с шоферами в блиндаже; молодые ребята-итальянцы дружно ругают войну — если бы за дезертирство не преследовали родных, никого бы из них здесь не было. Нет ничего хуже войны. Проиграть её — и то лучше. А что будет? Австрийцы дойдут до Италии, устанут и вернутся домой — каждому хочется на родину. Война нужна только тем, кто на ней наживается.

Начинается атака. В блиндаж, где находится лейтенант с шоферами, попадает бомба. Раненный в ноги, Генри пытается помочь умирающему рядом шоферу. Те, кто уцелел, доставляют его к пункту первой помощи. Там, как нигде, видна грязная сторона войны — кровь, стоны, развороченные тела. Генри готовят к отправке в центральный госпиталь — в Милан. Перед отъездом его навещает священник, он сочувствует Генри не столько потому, что того ранили, сколько потому, что тому трудно любить. Человека, Бога… И все же священник верит, что когда-нибудь Генри научится любить — душа у него еще не убита — и тогда будет счастлив. Кстати, его знакомую медсестру — кажется, Баркли? — тоже переводят в миланский госпиталь.

В Милане Генри переносит сложную операцию на колене. Неожиданно для себя он с большим нетерпением ждет приезда Кэтрин и, как только она входит в палату, переживает удивительное открытие: он любит её и не может без нее жить. Когда Генри научился передвигаться на костылях, они с Кэтрин начинают ездить в парк на прогулку или обедают в уютном ресторанчике по соседству, пьют сухое белое вино, а потом возвращаются в госпиталь, и там, сидя на балконе, Генри ждет, когда Кэтрин закончит работу и придет к нему на всю ночь и её дивные длинные волосы накроют его золотым водопадом.

Они считают себя мужем и женой, ведя отсчет супружеской жизни со дня появления Кэтрин в миланском госпитале. Генри хочет, чтобы они поженились на самом деле, но Кэтрин возражает: тогда ей придется уехать: как только они начнут улаживать формальности, за ней станут следить и их разлучат. Ее не беспокоит, что их отношения никак официально не узаконены, девушку больше волнует неясное предчувствие, ей кажется, что может случиться нечто ужасное.

Положение на фронте тяжелое. Обе стороны уже выдохлись, и, как сказал Генри один английский майор, та армия, которая последней поймет, что выдохлась, выиграет войну. После нескольких месяцев лечения Генри предписано вернуться в часть. Прощаясь с Кэтрин, он видит, что та чего-то недоговаривает, и еле добивается от нее правды: она уже три месяца беременна.

В части все идет по-прежнему, только некоторых уж нет в живых. Кто-то подхватил сифилис, кто-то запил, а священник все так же остается объектом для шуток. Австрийцы наступают. Генри теперь с души воротит от таких слов, как «слава», «доблесть», «подвиг» или «святыня», — они звучат просто неприлично рядом с конкретными названиями деревень, рек, номерами дорог и именами убитых. Санитарные машины то и дело попадают на дорогах в заторы; к колоннам машин прибиваются отступающие под натиском австрийцев беженцы, они везут в повозках жалкий домашний скарб, а под днищами повозок бегут собаки. Машина, в которой едет Генри, постоянно увязает в грязи и наконец застревает совсем. Генри и его подручные идут дальше пешком, их неоднократно обстреливают. В конце концов их останавливает итальянская полевая жандармерия, принимая за переодетых немцев, особенно подозрительным им кажется Генри с его американским акцентом. Его собираются расстрелять, но лейтенанту удается бежать — он с разбегу прыгает в реку и долго плывет под водой. Набрав воздуху, ныряет снова. Генри удается уйти от погони.

Генри понимает, что с него хватит этой войны, — река словно смыла с него чувство долга. Он покончил с войной, говорит себе Генри, он создан не для того, чтобы воевать, а чтобы есть, пить и спать с Кэтрин. Больше он не намерен с ней расставаться. Он заключил сепаратный мир — лично для него война кончилась. И все же ему трудно отделаться от чувства, какое бывает у мальчишек, которые сбежали с уроков, но не могут перестать думать о том, что же сейчас происходит в школе. Добравшись наконец до Кэтрин, Генри чувствует себя, словно вернулся домой, — так хорошо ему подле этой женщины. Раньше у него так не было: он знал многих, но всегда оставался одиноким. Ночь с Кэтрин ничем не отличается от дня — с ней всегда прекрасно. Но от войны осталась оскомина, и в голову лезут разные невеселые мысли вроде того, что мир ломает каждого. Некоторые на изломе становятся крепче, но тех, кто не хочет ломаться, убивают. Убивают самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых — без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, то тебя убьют тоже — только без особой спешки.

Генри знает: если его увидят на улице без формы и узнают, то расстреляют. Бармен из гостиницы, где они живут, предупреждает: утром Генри придут арестовать — кто-то донес на него. Бармен находит для них лодку и показывает направление, куда надо плыть, чтобы попасть в Швейцарию.

План срабатывает, и всю осень они живут в Монтрё в деревянном домике среди сосен, на склоне горы. Война кажется им очень далекой, но из газет они знают, что бои еще идут.

Близится срок родов Кэтрин, с ней не все благополучно — у нее узковат таз. Почти все время Генри и Кэтрин проводят вдвоем — у них нет потребности в общении, эта война словно вынесла их на необитаемый остров. Но вот выход в мир, к людям становится необходим: у Кэтрин начинаются схватки. Родовая деятельность очень слабая, и ей делают кесарево сечение, однако уже поздно — измученный ребенок рождается мертвым, умирает и сама Кэтрин, Вот так, думает опустошенный Генри, все всегда кончается этим — смертью. Тебя швыряют в жизнь и говорят тебе правила, и в первый же раз, когда застанут врасплох, убивают. Никому не дано спрятаться ни от жизни, ни от смерти.

Источник: Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежная литература XX века. В 2-х книгах. Энциклопедическое издание. – Книга I (A – И): – М.: «Олимп»; ООО «Издательство ACT», 1997. – 832 с.; Книга II (И – Я). – 768 с.